ЗАМЕТКИ ПО ЕВРЕЙСКОЙ ИСТОРИИ

Такой же сложный процесс происходит и на глубоких духовных уровнях, и в этом заключен важный намек: подлинный вкус хлеба будет ощутим лишь впоследствии, и смысл нынешнего запрета на использование серпа — будет раскрыт лишь в будущем!

Александр Бермус

СЛОВО НА 29-Ю ГОДОВЩИНУ ПОДНЯТИЯ ДУШИ ЛИИ ЛЬВОВНЫ АВАЖАНСКОЙ

(13 декабря 1903/24 Кислев 5664 — 17 августа 1994/ 10–11 Элул 5754)

Душа моей бабушки ז״ל Лии (Елизаветы) Львовны Аважанской, поднялась к Престолу Славы вечером 17 августа 1994 года (10 Элула 5754 года), когда уже начинался новый день — 11 Элула.

…Она прожила огромную жизнь, в которой было много радости, но и не меньше горя. Она была младшей и самой любимой среди 9 детей старосты еврейской общины Петровск-Порта (ныне — Махачкала) купца первой гильдии Льва Абрамовича Аважанского. Потом были ранняя смерть отца в 1913 и последовавшая Первая Мировая, Революция и Гражданская войны, переезды в поисках спасения от наступающих армий между Петровск-Портом, Астраханью, Баку; едва не ставший роковым тиф; потеря семьей всего нажитого… Уже в самом начале 20-ых годов она обосновывается в послереволюционном Ростове; учится в Ростовском музыкальном техникуме; после чего на протяжении более 30 лет служит хормейстером.

Была еще одна Война; эвакуация в Баку в 1941–1945 годах; и вновь утраты в самой страшной Катастрофе XX века. Было и счастье — благодарность и уважение учеников, сделавших музыкальную карьеру; любовь к своей дочери и внуку и огромное количество добрых дел, которые она ежедневно совершала для ближних…

Несомненно, ее уход на 91 году жизни (а чтение 91 Псалма на похоронах является элементом нашей традиции) в то же лето 5754 года, когда ушел из этого мира Ребе — не могло быть простой случайностью. Тогда завершалась огромная эпоха в еврейской и мировой истории, к которой она была причастна по рождению и по судьбе. И именно потому, что не только в словах человека, но и в самом времени ухода находится самое важное послание; попытаемся и мы, в меру своих скромных сил, понять это наставление, которое может оказаться неожиданно важным и значительным для нас теперь.

א

Отрывок Торы (Книга Дварим, Глава «Ки теце»), который читался в тот день, состоит из двух частей: двух последних стихов Главы 24, и четырех первых стихов Главы 25.

(25) Когда войдешь в виноградник ближнего твоего, можешь есть виноград, сколько душе твоей угодно, досыта, а в сосуд твой не клади.

(26) Когда придешь на жатву ближнего твоего, то обрывать можешь колосья рукою своею; серпа же не наноси на жатву ближнего твоего.

И далее: Глава 24:

(1) Если кто возьмет жену и станет ее мужем, то если она не найдет благоволения в глазах его, потому что он нашел в ней что-нибудь постыдное, и он напишет ей разводное письмо, и даст ей в руку, и отпустит ее из дома своего,

(2) И она выйдет из дома его, пойдет и выйдет за другого мужа;

(3) И возненавидит ее и сей последний муж, и напишет ей разводное письмо, и даст ей в руку, и отпустит ее из дома своего, или же умрет сей последний муж, который взял ее себе в жену,

(4) То не может первый ее муж, отпустивший ее, опять ее взять, чтобы она была ему женою, после того как она была осквернена; ибо это есть мерзость пред Г-сподом; и не опорочь земли, которую Господь, Б-г твой, дает тебе в удел.

Первый же вопрос, возникающий после прочтения этих стихов Торы, предназначенных для чтения в течение одного дня, связан с очевидной разнородностью двух частей: первых двух стихов, призванных урегулировать отношения хозяина и гостя, и второй — посвященный совершенно иным, по своей природе, законам брака и развода.

Между тем, комментарий Раши придает словам «ближнего твоего» совершенно иной смысл: «Если ты войдешь в виноградник ближнего твоего» — значит, Писание говорит о работнике, нанятом для сбора винограда; а «если ты придешь на ниву», то речь идет о работнике, нанятом для жатвы.

Соответственно, нанятый для сбора винограда работник может есть виноград, «сколько … душе угодно» (т.е. сколько захочет, но без обжорства). Однако, последующее комментирование сталкивается с некоторой трудностью: с одной стороны, Раши, опираясь на использование слова «нефеш» (душа) для обозначения работника, делает вывод о том, что здесь содержится неявное указание на пояснение Талмуда о том, что «желание работника — это то же самое, что и желание его хозяина». Но запрет «не клади в свои сосуды» — означает, что Тора говорит только о периоде сбора винограда, и работник должен класть только в сосуды хозяина, однако если его пригласили окапывать или окучивать, то есть хозяйский виноград нельзя.

В результате, становится непонятным, что нового сообщает нам Тора здесь? Разве не очевидно, что если работника пригласили собирать виноград, то он должен это делать в сосуды хозяина? Или есть какая-то трудность в понимании того, что работнику нельзя выносить хозяйский виноград? Комментируя слова Торы: רעך בקמת תבא כי — «если придешь ты на ниву…», Раши подтверждает, что речь идет о работнике, нанятом для жатвы, но не дает никакого намека — почему ему запрещено пользоваться серпом? Если же предположить, что речь идет о прохожем, то разве недостаточно уже имеющегося в Торе запрета на присвоение чужого?

Некоторое прояснение связано с тем, что Раши, комментируя стих из Книги Мишлей «Ближнего твоего и ближнего отца твоего не покидай» (27:10), делает вывод, что «ближний — это В-вышний; не преступай Его волю так же, как не хочешь, чтобы Он шел против твоей воли». Иными словами, Тора говорит нам не только и не столько о имущественных законах или законах о разводе, но о фундаментальных принципах взаимоотношений между В-вышним и народом Израиля.

Однако самые трудные загадки собраны в следующих стихах:

Тора говорит: דבר ערות ערות בה מצא כי. Комментарий Раши к этим словам строится на обыгрывании формулировки: «поскольку он нашел в ней нечто постыдное («маца ва»), ему заповедано прогнать ее (т.е. развестись с ней); чтобы она вновь не обрела («ло тимца») милость в его глазах, и это заставило бы его простить её». Общий смысл этого стиха — в том, что, поскольку он нашел в ней нечто постыдное, то нельзя допустить, чтобы она добилась его прощения, поэтому предписано развестись с ней.

В продолжении Тора говорит о том, что женщина «выйдет за другого человека»: אחר לאיש, («ла-иш ахер»), а Раши добавляет — не просто другой, но еще — и не такой, как первый. И тогда: האחרון האיש ושנאה — «и возненавидит ее этот последний муж» — согласно комментарию Раши (вслед за Сифрей) здесь отсутствует условное наклонение. Т.е. Писание говорит с определенностью: в конце концов, он ее возненавидит, а если нет, то «она его похоронит», ведь сказано «или же умрет», однако в любом случае, женщина считается запрещенной для своего первого мужа.

Итак, мы столкнулись с несколькими вопросами:

• Во-первых, в чем сущность двойного запрета, т.е. что общего и чем отличаются запрет на использование своих сосудов при сборе хозяйского винограда, и использование серпа при жатве?
• Во-вторых, на каком основании соединены имущественные законы, которые в дальнейшем разбираются в Трактате «Бава Меция» и законы семейной жизни (Трактат Гитин);
• В-третьих, чтó, по сути, меняет комментарий, говорящий о том, что «ближний» — это В-вышний, т.е. Тора здесь сообщает некоторые установления, связанные со В-вышним, а не только с взаимоотношений между людьми?
• Наконец, в-четвертых, как это всё может быть связано с серединой месяца Элул, времени сбора урожая (тем более что 10 — 11 Элула — это как раз середина пути между двумя особыми днями еврейского календаря — Постом 9 Ава, и самым святым днем — Йом-Кипуром, отмечающимся 10 Тишрея)?

ב

Некоторую попытку ответа на эти вопросы делает один из наиболее известных комментаторов Торы XIX века р. Шимшон Гирш. Свой комментарий он основывает на том, что, подобно запрету на взимание процентов, имущественные законы этой главы — определяются чувством справедливости и благоволения, которое испытывает В-вышний к своему народу. Еврейскому землевладельцу Он говорит, что его долг — разрешить работникам, собирающим плоды его поля, съедать в процессе сбора урожая столько плодов, сколько пожелают, однако, сопровождая это двумя ограничениями: правило это действует только во время сбора урожая, и им не должно злоупотреблять (нельзя наедаться до обжорства).

Вторая часть законов также рассматривается как предупреждение злоупотреблений и разврата, который может произойти после того, как народ Израиля вступит в свою землю. И хотя, внешне здесь не содержится каких-то внешних нарушений закона: второй муж, так же как и первый, может дать гет, после чего женщина считается свободной; но сама возможность безнравственного поведения, связанного с повторным браком, должна быть предотвращена.

В своем комментарии р.Авром Вольф задается вопросом: поскольку смысл обоих запретов Торы заключается в соблюдении справедливости в отношениях между хозяином и работником, в чем причина того, что Тора сначала говорит о запрете излишеств в отношение винограда (более дорогого продукта) и лишь затем обращается к запрету на злоупотребления при жатве пшеницы (как более дешевого продукта)?

В своем ответе на этот вопрос он обращается к Книге Псалмов, где сказано «Возвестил Он слова Свои Яакову, уставы и законы Свои — Израилю» (Теилим, 147:10), т.е. имеется в виду, что В-вышний повелевает нам делать то, что делает Он Сам. В этой связи, подобно тому, как основной расчет работник получается впоследствии, за всю выполненную работу (во время прихода Машиаха), уже в процессе самой работы (т.е. земной жизни), работник имеет право на некоторые «бонусы», хотя это и не есть «истинная награда».

Основываясь на этой концепции, становится понятным, почему стих о винограднике, предшествует стиху о пшеничном поле. Пшеница — это основной продукт, совершенно необходимый для жизни человека, в то время как виноград — это особый продукт, предназначенный для удовольствия. Соответственно, у каждого еврея есть два способа служения: как «на пшеничном поле», т.е. принимая на себя ярмо Небес без особой радости и эмоций, но с пониманием необходимости; и «как в винограднике» — с удовольствием и рвением. По этой причине, Тора сначала пишет о винограднике — т.е. еврей, служащий с радостью, удостаивается «прибавки к зарплате» — «есть виноград досыта, сколько душе угодно». Однако, даже если подобное вдохновенное служение недоступно, и еврей служит по принципу «пшеничного поля», ему также засчитывается его работа, но его награда меньше: «Можешь срывать колосья рукою твоей».

Поскольку чтение Главы «Ки теце» приходится на середину месяца Элул и в преддверие Рош-а-Шана, наши мудрецы обращают внимание, что трубление в Шофар, продолжающееся в течение всего месяца Элул, воплощает обе эти идеи: и принятие ярма Небес («работа на пшеничном поле»), и совершенствование нашего служения, доставляющее удовольствие Творцу (работа «на винограднике»). И в ответ на естественный вопрос, а как же определить суть и сущность служения каждому из нас, приходит Айом-йом, который читают на 10 Элула:

«Великие старейшие хасиды Алтер Ребе говорили, что личная аудиенция у Ребе («йехидут») означает: 1) «выяснение»; 2) установление и 3) единение. Источник такого понимания — в трех высказываниях мудрецов: «Шкалим» 6:2, «Йевамот» 62а и «Берейшит раба» 20:7. То есть смысл «йехидут» заключается в следующем: 1) выяснить собственный уровень в служении на сегодняшний день; 2) установить необходимый порядок служения в отвращении от зла и развитии положительных черт характера; 3) Связать себя [с Ребе] в совершенном союзе и полностью посвятить себя [Ребе] вместе со всеми своими желаниями».

Таким образом, становится понятной связь между «выяснением» собственного уровня служения: соответствует ли он «пшеничному полю» или «винограднику»; после чего должен быть установлен особый порядок служения, свойственный душе, находящейся на соответствующем уровне, и в результате чего достигается йехидут, который есть — соединение со В-вышним на уровне «корня души». Требуется, однако, понять суть и сущность «установления порядка служения в отвращении от зла и развитии положительных черт характера».

И в понимании этого вопроса нам помогает Айом-йом за 11 Элула. Говорит Ребе Раяц о том, как его прадед Ребе Цемах-Цедек ровно за 100 лет до написания этого Айом-йом говорил за столом в субботу Недельной главы «Ки Теце» 5603 (1843) года:

— Этот мир — мир лжи. Поэтому также к тому хорошему, что есть в нем, примешано дурное. И необходима выборка святых искр, осуществлять которую надо путем «снизу вверх» и «сверху вниз». Будущий мир — мир истины. Также те слова Торы, которые на первый взгляд говорят о его недостатках, предстают как достоинства, изучаемые в Раю.

После этого Ребе начал петь и рукой сделал знак, чтобы все пели вместе с ним. Все хасиды запели мелодию, воспламеняющую сердца.

Когда Цемех-Цедек закончил петь, он сказал:

— В этом мире слова из трактата «Санедрин» 99б: «Изучающий Тору время от времени [лифраким]» переводятся как «иногда изучающий Тору». В Раю эти слова объясняют так: человек учит Тору, а она разделяет его на части («мэфарекет»). Слова Торы захватывают его.

Таким образом, становится понятным, что даже то, что происходит в этом мире и заслуживает сожаления и даже скорби, в грядущем с неизбежностью приобретет иной статус и смысл!

ג

Несомненно, сказанное Ребе Цемах-Цедеком имеет самое непосредственное отношение к нашему отрывку Недельной Главы, поскольку связано с действием (развод), непосредственно следующим из осуждения («нашел нечто постыдное»).

В своем комментарии к Главе Ки-Теце Наш Ребе обращается к самой сути развода и парадоксов Талмуда, следующих из этого понятия (Уроки Торы, 1 том).

Действительно, развод осуществляется посредством «Свитка с разводным письмом» (Сефер критут), и согласно Трактату Гитин (84б) этот документ свидетельствует о полном разрыве любых уз, связывающих мужа и жену. Но в характеристиках этого свитка и обстоятельствах его создания заложен ряд смыслов, противостоящих его «прямому» назначению!

Во-первых, само использование термина «свиток» означает, что он должен быть написан «правильными строками», а длина его — больше ширины (Тур, Шульхан арух, Эвен а‑эзер, гл. 125). Иными словами, Сефер критут пишется по тем же правилам, что и Тора; которая, как сказал Рабмам, была дана «чтобы установить мир в мироздании» (кон. Законов Хануки).

Во-вторых, разводное письмо должно быть написано на одном листе, а это также символизирует единство (Гитин, 20б).

В-третьих, принято писать разводное письмо длиной в 12 строк, «соответствующих 12 строкам, которые отделяют первые четыре книги Торы от последней» (Тосафот, нач. Гитин) в Сефер Тора. И в этом правиле опять просматривается идея разделения: как известно, Пятая книга Торы — Дварим — является речью самого Моше, как сказано в первом стихе Книги: «Вот слова, которые говорил Моше всему Исраэйлю за Ярдэйном в пустыне Арава, против Суфа, между Параном и Тофэлом, и Лаваном, и Хацэйротом, и Ди-Заавом», и в этом отношении, отличается от первых четырех книг. Однако, именно все ПЯТЬ Книг Торы, включая Книгу Дварим, образуют полноту и целостность Пятикнижия!

Наконец, в-четвертых, в первых строках Трактата Гитин говорится: «Податель свитка с разводным письмом, что написано [мужем, пребывающим] в чужой стране [то есть — за пределами страны Израиля] должен объявить: «В моем присутствии был он написан, и в моем присутствии поставлена под ним подпись»» (Мишна, Гитин, 1:1). На первый взгляд, это кажется совершенно нелогичным и непонятным: вместо изложения ясных положений, при каких условиях допустим развод, как он происходит, как о нем объявляется, говорится о достаточно частном и даже несущественном правиле порядка вручения посланцем разводного письма, присланного мужем, находящемся в другой стране. Однако за этой странностью скрывается очень важное послание: Рабби Йеуда-а-Наси выбрал для начала раздела, этот фрагмент именно для того, чтобы подчеркнуть противоестественность развода, берущего свое начало в «чужой стране» духа.

Между тем, при принятии Торы на Синае («Тот, кто посвятил нас в заповеди Его») и при описании брачной клятвы («Ты посвящена мне этим кольцом, по закону Моше и Израиля»; Тания, ч. I, гл. 46, с. 65б) используется один и тот же глагол! Но развод вступает в силу лишь после того, как разводное письмо было передано от мужа — к жене, и стала ее собственностью. В этой связи, говорит пророк Йешаяу: «Так сказал Г‑сподь: где то письмо развода матери вашей, которым Я прогнал ее?» (Йешаяу, 50:1). И действительно, как может развестись Израиль со В-вышним, если Ему Одному принадлежит всё?

Иными словами, развод — это, скорее, результат действия нашего сознания, как говорится об этом в Книге Дварим: «Я совершенно сокрою лик Мой» (Дварим, 31:18), т.е. лик Его полностью сокрыт; однако и в этом сокрытии сохраняется сущностная связь! И это состояние называется «чужая страна» — куда, как нам кажется, удаляется Б-г — есть наше собственное состояние удаления от Него. Но даже в этом случае, рассеяние, галут — не есть развод, но видимость, время, в которое «прелюбодействовала распутная — отослал Я ее, и дал ей разводное письмо» (Ирмияу, 3:8).

Однако, продолжает Ребе, реальность галута — это внешняя, видимая реальность, которая заканчивается как дурной сон. Так говорится в Псалмах Давида: «Когда возвратил Г‑сподь пленников Сиона, были мы как во сне» (126:1), и подобно пробудившемуся от сна, мы осознаем: то, что переживалось нами как живое и настоящее, было не более чем иллюзией. Мы пробудимся — и осознаем реальность, в которой не было дано нам разводного письма, — реальность, в которой брачные узы между Б‑гом и Израилем сохраняют свою силу, а развод есть не разрыв уз супружества, а скорее, подтверждение их прочности.

Более того, именно в ситуации греховного повреждения раскрывается вся мера внутреннего единства В-вышнего и Израиля. До тех пор, пока в Иерусалиме стоял Храм, «брак» В-вышнего с Израилем определялся самим «совместным проживанием», но только в галуте через боль и смятение, охватывающее еврейский народ в состоянии «видимого развода», обнажается внутренний и ненарушимый характер этой связи.

ד

Из этого же становится понятной Гафтара, которую читают в эту неделю. Одна из самых кратких Гафтарот, она сложена из первых 10 стихов 54 главы Книги Пророка Йешаяу.

«Ликуй [Иерусалим, столица], бездетная, не рожавшая, разразись пением и веселись, не мучавшаяся при родах, ибо сыновья покинутой будут многочисленнее сыновей замужней, — сказал Б-г. Расширь место шатра своего, и полотнища жилищ твоих пусть раздвинутся — не жалей, удлини веревки и колья шатров твоих укрепи!» (Йешаяу, 54:1-2) — так начинается Гафтара.

И вновь говорится об Израиле — как о покинутой женщине, однако которая будет утешена впоследствии. Говорится далее:

«Б-г—супруг, Ибо супруг твой — Творец твой, Г-сподь воинства имя Его, и спаситель твой — Святой Исраэля, Б-г всей земли зовется он. Ибо как жену покинутую и опечаленную духом призвал тебя Г-дь, как жену юности, [которая была] отвергнута, сказал Бог твой. На краткий миг Я оставил тебя и с милостью великой восприму тебя, сказал Г-дь, Спаситель твой (54:5 и сл.)»

И в этом содержится первое — важное — утешение: возвращение души ко В-вышнему как «жены покинутой и опечаленной духом» — есть ответ на призвание Г-да, и проявление «великой милости»…

Этой же теме посвящен известный комментарий Алтер Ребе в своем Тринадцатом послании («Святое послание»):

«Как велико добро, которое Ты скрыл в тайниках Твоих для тех, кто трепещет пред Тобой; [и все люди видели, как много хорошего сделал Ты нашедшим у Тебя убежище]» (Теилим 31:20 — 21).

Алтер Ребе объясняет, что здесь говорится о двух группах людей, каждая из которых служит В-вышнему в соответствии со своим духовным источником в высших мирах. Корень тех, чьим символом является левая рука, находится в ограничениях: способности ограничивать свои порывы, не афишировать добрые дела, пунктуальным исполнении своих обязанностей (в том числе, в святых делах, таких, как благотворительность или изучение Торы).

Напротив, те, чьим символом является правая рука, проявляют в служении всю широту своей натуры, ничем не ограничивая себя: «И пойду я широкой дорогой, чтобы постичь смысл заповедей Твоих» (Теилим 119:45). При этом, однако, ни сфира Б-жественной Доброты (Хесед), ни сфира Б-жественной Строгости (Гвура) не действуют одна без другой. Подобно тому, как преобладающим качеством Авраама была любовь («Авраам, служивший Мне с любовью…» — Йешаяу, 41:8). Однако самое известное ее проявление оказывается связано со строгостью («Связал Ицхака, сына своего … и взял нож, чтобы зарезать сына своего» Брейшит 22:9); и («Теперь Я знаю, что ты трепещешь предо Мной», Брейшит 22:14).

А про Ицхака сказано [в книге Брейшит]: «…Ицхак, которому Моя суровость, [куда уходит корнями его душа], внушила трепет предо Мной…» (Брейшит 31:42), и на вопрос, почему Тора называет лишь только Ицхака носителем Б-жественной суровости, хотя это качество было присуще и Аврааму, Алтер Ребе дает ответ: разница в характерах Авраама и Ицхака заключается лишь в том, что суровость проявлялась в Ицхаке открыто, а доброта была скрыта под ее покровом; у праотца же нашего Авраама, доброта была явной, а суровость — скрытой.

Однако и явная доброта, и скрытая, оба аспекта укоренены в «великой доброте», о которой говорит пророк Йешаяу: «…Велика доброта, которой наделен народ Израиля…» (Йешаяу, 63:7), ибо для такой доброты недостаточно возможностей души человека, заключенной в тело, и его сердца; [и пророк просит Творца: на их доброту] ответь им, Всевышний, Своим великим, не знающим границ милосердием, называемым «великой добротой».

Наиболее известной и ожидаемой является доброта в награду за заслуги, и эта доброта может быть ограничена Его суровостью. Однако, милосердие, которое проявляется спонтанно и называется «великой добротой», [настолько сильно, что] суровость Всевышнего не в состоянии воспрепятствовать распространению [в мирах] Его безграничной доброты или хотя бы ограничить ее, поскольку доброта эта исходит из Его трансцендентного света «короны Всевышнего» (сфира Кетер). И поэтому говорит [царь Давид в продолжении процитированного нами в начале]: «Спрячь их под сенью самых сокровенных Твоих [свойств]… укрой их в тени Своей» (Теилим 31:21).

Это позволяет нам вернуться к сказанному о «сборе винограда» и «жатве пшеницы». Виноград — символ открытого добра, которое очевидно всем, и принятие которого происходит в этом мире и в настоящем времени. Однако оно обязательно соразмерено с внутренними способностями и возможностями самого человека, но не может распространяться на «его сосуды» («…можешь есть сколько душе угодно, досыта, а в сосуд твой не клади»). Одновременно, виноградная лоза также является символом Исхода из Египта и овладения Землей Израиля.

Как сказано, «Виноградную лозу из Египта перенес Ты, изгнал народы и посадил ее. Освободил Ты (место) для нее и укрепил корни ее, и заполнила она страну. Покрылись горы тенью ее, и ветви ее — (как) кедры Б-жьи. Простерла она ветви свои до моря, и до реки (Перат) — побеги свои» (Теилим, 80:9 — 12).

Однако же, за грехи отдан виноградник на разграбление:

«Зачем проломил Ты ограды ее? И обирают ее все проходящие по пути. Обгладывает ее вепрь лесной, и зверь полевой объедает ее. Б-г Ц-ваот! Возвратись, прошу, взгляни с небес, и посмотри, и вспомни лозу виноградную эту, И побег ее, что посадила десница Твоя, и поросль, укрепленную Тобой! Сожжена огнем, обрезана она — от окрика Твоего сгинут они! (Теилим, 80:13 — 17)».

Более того, действие греха может привести к разрушению сосуда для сбора винограда:

«Ибо истощилась в печали жизнь моя и лета мои — в стенании, ослабела из-за греха моего сила моя, и кости мои истлели. Из-за всех врагов моих стал я позором и для соседей моих — (опозорен) весьма, и страшилищем — для ближних моих; видящие меня на улице удаляются от меня. Забыт я, словно мертвый, для сердца; стал я подобен сосуду пропавшему» (Теилим, 31:11 — 13).

Но в самой глубине этого падения, скрыто и обетование о будущем очищении и радости, достигающимся за счет носительства «сосудов Г-сподних»:

«Обнажил Г-сподь мышцу святую Свою пред глазами всех народов, и увидят все концы земли спасение, (принесенное) Б-гом нашим. Уйдите, уйдите, выходите оттуда, нечистого не касайтесь, выходите из среды его, очиститесь, носящие сосуды Г-сподни! Ибо неторопливо выйдете, и не бегом уйдете, ибо впереди вас пойдет Г-сподь, и стражем позади вас — Б-г Йисраэйля» (Ишайяу, 52:10 — 12).

Напротив, «великая доброта» В-вышнего, проявляющаяся в сорванных колосьях, видна далеко не сразу. На самом простом, физическом уровне, известно: для того, чтобы стать годными к употреблению, колосья должны быть специальным образом обработаны, очищены от оболочек, перемолоты в муку, и только из этой муки по определенным правилам будет выпечен хлеб. Такой же сложный процесс происходит и на глубоких духовных уровнях, и в этом заключен важный намек: подлинный вкус хлеба будет ощутим лишь впоследствии, и смысл нынешнего запрета на использование серпа — будет раскрыт лишь в будущем!

ה

Между тем, в ТаНаХе есть очень подробное обсуждение великой ценности «сбора колосьев»: речь идет о второй главе Свитка Рут (Мегилат Рут), повествующей о том, как был заключен брачный союз, потомком которого стал Царь Давид в прошлом, и станет Царь Машиах в будущем. Говорится во Второй главе:

• И был у Наоми родственник по мужу ее, человек мужественный (и) знатный из рода Элимэлэха по имени Боаз.

• И сказала Наоми Рут Моавитянка: пойду-ка я в поле и стану собирать колосья за кем-нибудь, в чьих глазах найду я милость. И сказала та ей: ступай, дочь моя!

• И пошла она, и пришла, и стала собирать (колосья) на поле за жнецами. И случилось, что попала она на участок поля Боаза, который из рода Элимэлэха.

• Боаз же как раз пришел из Бэйт-Лэхэма и сказал жнецам: Г-сподь да пребудет с вами! И сказали они ему: да благословит тебя Г-сподь!

• И сказал Боаз слуге своему, приставленному к жнецам: чья это девица?

• И сказал в ответ слуга, приставленный к жнецам: эта девица-Моавитянка, что вернулась с Наоми с полей Моавитских.

• И сказала она: (дай) мне подбирать и собирать меж снопами (колосья) за жнецами. Пришла она и с самого утра по сей час она на ногах, недолго сидела в доме.

• И сказал Боаз Рут: послушай, дочь моя, не ходи подбирать на другом поле и не уходи отсюда, а оставайся здесь с моими работницами.

• Смотри, где они жнут на поле, и иди следом за ними. А я приказал слугам не трогать тебя. А когда захочешь пить, то иди к сосудам и пей оттуда же, откуда черпают слуги.

• И пала она ниц, и поклонилась до земли, и сказала ему: чем снискала я милость в глазах твоих, что ты обратил внимание на меня, хотя я и чужеземка?

• И сказал ей Боаз в ответ: много рассказывали мне обо всем, что сделала ты для свекрови своей по смерти мужа твоего: что оставила ты отца и мать свою, и родную землю свою, и пошла к народу, которого не знала ни вчера, ни третьего дня.

• Да воздаст тебе Г-сподь за твой поступок и да будет тебе сполна воздано Господом, Б-гом Йисраэйлевым, за то, что пришла ты, чтоб найти пристанище под крылами Его.

• И сказала она: да найду я милость в глазах твоих, господин мой, ибо ты утешил меня и говорил по сердцу рабы твоей, хотя я не стою ни одной из рабынь твоих.

• А в час еды сказал ей Боаз: иди сюда и поешь хлеба, и макай в уксус ломоть свой. И села она рядом со жнецами, а он нащипал ей обжаренных колосьев. Она поела и насытилась, да еще осталось.

• Затем поднялась она, чтобы подбирать, а Боаз наказал слугам своим: пусть подбирает она и меж снопами, а вы не обижайте ее.

• И от пучков колосьев откидывайте ей и оставляйте, — пусть она подбирает, а вы не укоряйте ее.

• Так подбирала она на поле до вечера, и смолотила она собранное, и вышло около эйфы ячменя.

• И унесла она (это с собой), и пришла в город, и увидала свекровь ее то, что она собрала; да (еще) вынула она и отдала ей то, что оставила (из еды), после того как насытилась.

• И сказала ей свекровь ее: где собирала ты сегодня и где работала? Да будет благословен благодетель твой! И рассказала она свекрови своей, у кого она работала и сказала: того человека, у которого я сегодня работала, зовут Боаз.

• И сказала Наоми невестке своей: благослови его Г-сподь за то, что не оставил он милостью своей ни живых, ни мертвых. И (еще) сказала Наоми: человек этот из нашей родни, он наш близкий родственник.

• И сказала Рут Моавитянка: и еще вот что сказал он мне: «Оставайся со слугами моими, пока не закончат они всей жатвы моей».

• И сказала Наоми невестке своей Рут: хорошо, дочь моя, что ты будешь выходить (в поле) со служанками его: так не обидят тебя на чужом поле.

• Так и осталась она со служанками Боаза, подбирая (колосья), пока не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы; а жила она у свекрови своей.

Нет возможности подробно комментировать этот чрезвычайно непростой и важный для еврейской традиции текст, но отметим лишь несколько моментов.

Согласно комментариям открытой части Торы (Таргум, Рут 4:21; Бава батра 91а; Раши, Шофтим 12:8; Седер адорот), и, в особенности, тайной мудрости Торы, (Зоар 2, 104аб), имя Боаз (בועז) намекало на то, что он был новым воплощением души основателя своего колена, Йеуды: עז בו (бо оз) — «в нем могущество». Однако, могущество Йеуды — это В-вышний («человек этот из нашей родни; он — наш близкий родственник»!), и отсюда становится понятным, что сказанное «Оставайся со слугами Моими, пока не закончат они всей жатвы Моей» — речь В-вышнего!

И все это время «будет хорошо», поскольку не будут Рут ходить по «чужим полям», но будет находиться под покровом В-вышнего:

«И сказала Наоми невестке своей Рут: хорошо, дочь моя, что ты будешь выходить в поле со служанками его: так не обидят тебя на чужом поле».

Таким образом, последний стих этого отрывка раскрывает подлинный масштаб происходящего во всей человеческой истории: «Так и осталась она со служанками Боаза, подбирая колосья, пока не кончилась жатва ячменя и жатва пшеницы», на протяжении которой возможность и обязанность верных — «подбирать колосья»; пока не закончится «жатва ячменя и жатва пшеницы», которые есть — дело слуг В-вышнего (ангелов). Как сказано в Талмуде: «Ради двух голубиц, чистых и праведных (Рут, моавитянки, и Наамы, аммонитянки), Г-дь, да будет благословенно Его Имя, помиловал два больших народа (аммонитян и моавитян) и не уничтожил их.

Таким образом, под словом «жатва пшеницы» подразумевается суд В-вышнего надо всем человечеством, а «сбор винограда» — Его суд над народом Израиля. Как сказано у пророка Йоэля: «Поспешите же и придите, все окрестные народы, и соберитесь; туда, Господи, низведи воинов Твоих. Пусть воспрянут народы и взойдут в долину Йеошафата, ибо там Я воссяду судить все народы вокруг. Пустите в дело серп, ибо жатва созрела, ступайте, топчите, ибо давильня полна, а винные ямы переполнены, потому что велико зло их. (Йоэль, 4:11 — 13).

Об этом же говорит и пророк Ишайяу: «И будет в тот день, ослабеет слава Йаакова, и тучное тело его станет тощим. И будет то же, что при уборке хлеба жнецом, (когда) рука его жнет колосья; (да), это будет как (после) сбора колосьев в долине Рефаим. И останутся там отдельные плоды, как (после) обивания масличного дерева: две-три маслины на верхушке самой высокой ветви, четыре-пять — в ветвях плодоносного (дерева), — говорит Г-сподь, Б-г Йисраэйлев. В тот день обратится человек к Создателю своему, и глаза его будут смотреть на Святого Йисраэйлева. (Ишайяу, 17:4 — 7).

Отсюда же становится понятным смысл запрета на использование серпа, когда «рука его (жнеца) жнет колосья» — именно так могут остаться «отдельные плоды», которые и обратятся к Создателю своему… Как сказано у пророка Михи: «И будет в конце дней: гора дома Г-сподня упрочена будет во главе гор и возвысится над холмами, и стекутся к ней народы. И пойдут многие народы и скажут: идите, и взойдем на гору Г-сподню и к дому Б-га Йаакова, и научит Он нас путям Своим, и пойдем дорогами Его, ибо из Цийона выйдет Тора и слово Г-сподне — из Йерушалаима. И будет Он вершить суд между народами многими, и рассудит племена сильные до (пределов) далеких, и перекуют они мечи свои на орала, и копья свои — на серпы; не поднимет народ на народ меч, и не будут они больше учиться войне. И будут они сидеть — каждый под лозой виноградной своей и под смоковницей своей, и никто не устрашит (их), ибо уста Г-спода Ц-ваота изрекли (это)» (Миха, 4:1 — 4).

Таким образом, станет ясным и явным для всех новое великое единство времени сбора винограда и жатвы пшеницы, которое осуществится в «Элуле В-вышнего»!

Нам остается сделать еще один шаг — и вернуться к Айом-йом на 11 Элула и понять, каким образом свидетельства о прекращении жизни («слова, которые на первый взгляд говорят о недостатках») могут обратиться свидетельствами об ожидающей Радости («достоинства, изучаемые в Раю»)?

…Говорится во втором благословении Амиды: «Ве-нееман Ата ле-ахайот мейтим. Барух Ата А-шем мехаей а-мейтим» (Верный Своему обещанию оживишь Ты мертвых. Благословен Ты, Г-дь, оживляющий мертвых). Но словосочетание «оживляющий мертвых» (המתים מחיה — мехаей а-мейтим) состоит из тех же букв, что и «оживляющий невинных» (התמים מחיה — мехаей а-тамим), только в несколько измененном порядке! И в этом, помимо отсылки к словам Цемах Цедека о неизбежном «переворачивании» упреков — в благословения, которое произойдет в грядущем мире; содержится еще один важный намек на тех, кого Ребе РаШаБа называл התמימים — а-тмимим: беспорочные, целомудренные.

Так да удостоимся же все мы стать свидетелями и участниками новой эры — времени Машиаха, когда горести и падения нашей, человеческой, истории раскроются в совершенном свете и благоволении «великой доброты»! Когда непрерывно совершающиеся в течение всей человеческой истории «разводы» душ и тел сделают явной сделанную раз и навсегда запись имени каждого непорочного в Книги Жизни; и мы увидим в телесном и духовном здравии всех тех, кого утратили в этом мире! И когда, наконец, состояние «развода» В-вышнего с Его народом, самым явным выражением которого является Пост 9 Ава, сменится великим празднованием Йом-Кипура 10 Тишрея, когда весь народ Израиля вместе с ангелами В-вышнего, в полный голос, с полным пониманием и принятием, скажет: «Благословенно славное имя царства Его во веки веков!»